Пап… пожалуйста… пожалуйста…
Пожалуйста…
Пожалуйста!!
Безумный безотчетный ужас вздыбился черной волной в душе охотника. Одно простое движение, лишь только один быстрый росчерк. Слева направо. Плавно, с потягом, чтобы послушная живая плоть щедро раскрывалась навстречу жадному голодному лезвию. Пей. Алая, горячая, яркая, как цветок на снегу. Родная кровь.
Джон не был романтиком. Он просто ослеп на миг от непередаваемого ужаса за своего Адама. И только Господь знал, какие черные мысли пронзили его душу в этот момент. Он все же был реалистом, и готовил себя к худшему, и готов был убить себя самого за такие мысли. Но все же…  не мог не брать их в расчет.
Он прыгнул бы сейчас в пасть самому Дьяволу, а ад, в самое пекло. Только бы уберечь, только бы вытащить. Унести подальше. А дальше… уже не важно.
Пожалуйста…
- Хватит уже. Я слышу тебя. – Голос охотника был хриплым и усталым, но все еще полным силы. Пока еще не совсем покорной силы. – Прекрати свои игры. Ты же не за этим сюда пришла. Я сделаю то, что ты захочешь. Отпусти его.
Джон стоял чуть боком, угрюмо и спокойно глядя на демона. Он все еще надеялся победить.

Джона перекосило. Бессильная сейчас, злость никак не могла найти выхода.
Простишь ли ты меня когда-нибудь, Адам? За то, что я не смог убить всех этих тварей? За то, что осталось еще довольно их на свете, чтобы суметь взять твою жизнь и выкрутить ее так, как старательная хозяйка выкручивает постиранное белье. Вывернуть наизнанку все твои представления о мире. Показать тебе, что чудовища на самом деле существуют. Произносить эти невыносимые и отвратительные слова – унижающие, гнетущие и заставляющие чувствовать свое бессилие. Твое и мое.
И все это в один день.
И верное ли решение я принял тогда? В тот день, когда захотел, чтобы мой сын был нормальным ребенком? Чтобы он ходил в одну школу, а не менял их от недели к неделе. Чтобы он играл в футбол, а не чистил обрез. Чтобы он учил французский или немецкий, а не латынь. Чтобы он рисовал на обоях в спальне героев детских фильмов, а не Ключ Соломона. И чтобы брал с собой вечером в постель игрушку. А не револьвер.
Верно ли? Правильно ли я выбрал будущее для тебя?
Но это ведь только иллюзии. Иллюзия свободы и иллюзия выбора. Ты Винчестер. И твоя судьба была решена еще до того, как ты родился. Тебе никогда не стать обыкновенным ребенком. Обыкновенным человеком. Они не оставят тебя в покое.
Потому что ты Винчестер. Так какого черта…
- Послушай меня, ты, озабоченная стерва. Если ты тронешь его, Богом клянусь, мне уже нечего будет терять… И я уверен, что ты не бессмертна… – последняя фраза прозвучала не просто угрожающе. Она была похожа на клятву. Еще немного, и вторым номером после твари, убившей Мэри, он впишет в свой список личных врагов имя демона Никки. А уж достать ее будет куда как проще, чем Номер Один. Особенно, когда нечего больше терять.
- Иди сюда, дрянь. Неужели ты так много на меня ставишь, что боишься встать лицом к лицу? Оставь мальчишку! Иди сюда!! – хриплый голос Винчестера до отказа наполнил подземную залу, бросаясь на стены и густой волной скатываясь по потолку. Может быть, никогда в жизни никто так не орал в этих стоках. И потому стены удивленно молчали в ответ. Только эхо уносило все дальше отголоски чьей-то звериной ярости.

Беспощадная стерва оказалась прозорливее, чем хотелось бы Джону. Он все же надеялся, что она ограничится тем, что прикажет ему бросить оружие и завести руки за голову. Если бы она забыла об этой мелочи, Джон  сделал бы это добровольно. И на то были свои причины. Но, к сожалению, все пошло не так. Девица оказалась куда как более осторожной и опытной. Джону оставалось только надеяться на то, что она не читала мыслей.
- …Ведь мы же не хотим проверить, как хорошо ты наточил свой нож? М?
Джон скрипнул зубами. Слишком рискованно было сейчас совершать задуманное. Адам был под ударом и скорее всего, он пострадает больше всех. Но если не сделать сейчас, то потом останется только один единственный шанс. Один. И больше совсем ничего.
Джон одернул себя. О каких шансах может идти речь, если Адам может погибнуть?
«Нет уж. Опусти глаза, Джон. Сделай вид, что у тебя больше совсем ничего нет. Давай!!»
Винчестер угрюмо взглянул на демона и, помедлив секунду, взялся за отвороты куртки. Никки смотрела на охотника, не отрывая глаз. Джон тяжело вздохнул и стянул с себя куртку. Ресницы демона непроизвольно дрогнули. Под курткой была целая система креплений. Что-то напоминающее полицейскую скрытую кобуру. Только на левом боку висел пистолет, а на правом металлическая объемистая фляга.
Джон бросил куртку на пол у своих ног.  После чего послушно развел руки в стороны и медленно повернулся вокруг своей оси. Затылок обожгло острым взглядом. И он прекрасно знал, на что смотрит Никки. На кожаной скрытой кобуре сзади, на лопатках под курткой Джон Винчестер носил два освещенных серебряных ножа – длинных, широких, обоюдоострых, словно клыки хищного зверя. Две светлые рукояти удобно ложились в руки, если Джон заносил руки за голову.
Охотник почувствовал даже, а не услышал сдавленный смешок демона, и, медленно и аккуратно сняв кожаные подвесы, бросил скрытую кобуру сверху на куртку. Теперь он был совершенно безоружен внешне. Но взгляд его почему-то не стал более покорным. Винчестер все еще намеревался победить.

Джон видел, как нож скользит всего в миллиметре от виска Адама. И каждая секунда тянулась так долго, что казалось, в нее можно уместить целую вечность. Сердце тяжело колотилось в груди, беспощадно ударяясь в ребра и легкие, словно желая разбиться вдребезги и не видеть всего того, что происходило сейчас под этими сводами, не слышать этих слов и не осознавать больше этой угрозы, которая была выше всех человеческих сил – угрозы не себе самому. Угрозы своему сыну.  Самому хрупкому. Самому беззащитному. Самому… младшему.
Но Джон только прищурился, и невольно сжал пальцы в кулак, когда увидел, что демон поднимается с места. Никки сделала два шага вперед, и Джон, словно бы поощряя ее, тоже шагнул навстречу, оставляя позади куртку и лежащую на ней кобуру.
Джон всегда замечал, что демоны обладают отличным вкусом, и для своих грязных делишек предпочитают выбирать людей с приятной внешностью. И теперь Джон наконец-то смог полностью, насколько позволял полумрак залы, разглядеть это одержимое демоном тело. Высокая стройная молодая женщина. Джон не взялся бы определить ее профессию, но она была яркой и очевидно очень привлекательной женщиной. Ее фигура способна была остановить на себе взгляд любого мужчины. Огромные глаза, удивительно классический овал лица, мягко очерченные губы и красивые густые волосы. Ну почему их всегда тянет на самое лучшее? Почему хочется опоганить и уничтожить самое прекрасное творение земное?
Джон почувствовал, что начинает сочувствовать этой одержимой. Не демону, а мятущейся, испуганной душе человека, забитой внутри непомерно огромной силой демона, сжатой и парализованной его властью.
«Довольно, Джон, не время. Перед тобой демон. Ты знаешь, что эти твари чаще всего до смерти загоняют подвластные им тела, беспощадно и безразлично. Люди для них – лишь мясо, которое не достойно того, чтобы о нем заботиться. Поэтому девушка, скорее всего, уже мертва. И ее поддерживает сейчас только сила самого демона. Уймись. Всех ты спасти все равно не сможешь. Сейчас – только Адам. Только он…»
- Ну что ж, сладенький. Тогда давай поговорим… - голос демона был удивительно мягким, глубоким и тягучим. Он словно мягкой ладонью проходился по слуху и сознанию.
Джон едва заметно недовольно дернул уголком рта, словно бы отмахиваясь от назойливой мысли, и угрюмо взглянул в глаза приближающемуся демону.
- Давай… поговорим… - Джон бросил тревожный взгляд за спину девицы. Туда, где полумертвый от усталости и голода, сидел Адам. «Господи… не оставь его… пожалуйста… спаси моего сына».

Джон изо всех сил старался сообразить, что замыслил демон. Но Никки играла настолько чисто, что понять хоть что-либо без подсказки или пояснения оказалось совершенно невозможным. А унижаться до того, чтобы переспрашивать, Винчестеру не хотелось так сильно, что ломило зубы. И потому Джон перебирал десятки возможных вариантов и догадок. Но даже через несколько секунд ничего более основательного, чем призрачные догадки, у него не оказалось. Молчать дальше означало бы потерять инициативу. И потому Джон, не спуская с демона холодного прищуренного взгляда, все же уточнил:
- Что ты имеешь в виду? Какое тебе дело до моей охоты на тварей?
За спиной демона послышался тихий вздох, и взгляд Винчестера мгновенно выдал его с головой – метнулся за плечо девицы, выискивая в полутьме скорчившуюся на полу фигурку мальчишки. Ресницы дрогнули, зрачки резко сузились, словно от невыносимой боли. Это был лишь миг, но Никки смотрела прямо в лицо охотнику и не упустила ни одного движения брови, ни единой морщинки. Все же семья оказалась необыкновенно сильным рычагом для манипуляции старшим Винчестером.
Джон помолчал еще несколько мгновений, а потом, словно бы склоняясь, все еще угрожающе, но уже совсем не так уверенно, произнес:
- Отпусти Адама… Я сделаю всё, что ты попросишь.

Сердце пропустило удар. В груди противно замерло, и в глазах на миг все отдалось сокрушительной кровавой пульсацией. Этот голос. Этот запах. Это обжигающее дыхание. Это горячее влажное касание. Все это скручивало Джона изнутри в один колючий холодный, полный яростного отвращения клубок. Но все эти омерзительные демонские штучки скрывали за собой нечто настоящее. Нечто поистине страшное - Договор. Жизнь за жизнь. Душу за возможность жить его сыну. Горло перехватило так плотно, что Джон с трудом смог продохнуть. Да. Черт возьми. Тысячу раз «да». Если бы ему сотню раз предложили этот выбор, каждый раз он повторил бы это с одинаковой уверенностью. ДА!
Джону было все равно, какие условия ему ставят и какую цену придется заплатить. Потому что любая цена за жизнь его сына не могла показаться слишком высокой. Жизни его ребенка угрожала смерть. И за избавление от нее нужна была всего лишь душа старого охотника. Что за придурки эти демоны. Неужели они не понимают, что эти цены несоотносимы. И будь у Джона сто душ, все они ценились бы для него самого гораздо меньше, чем жизнь любого из троих его сыновей.
Но все же демон не заикнулся о душе. Он упомянул охоту на нечисть. Двадцать четыре твари в обмен на Адама. Лицо Джона оставалось неподвижным. Он в упор смотрел на демона и размышлял.
Все не может быть слишком просто. Потому что если бы твари действительно были обыкновенными, у демона не возникло бы проблем. Что значит призрак или вендиго для демона, который в состоянии разрушить печать Соломона? Значит, здесь было что-то особое, о чем Джон пока не знал. И о чем демон не спешил рассказывать охотнику. А значит, надо было непременно уточнить кое-какие детали. Джон, наконец, сморгнул. И чуть выше поднял подбородок, глядя на демона сверху вниз.
- Отпустишь, говоришь. Только я хочу уточнить кое-что для тебя. – Голос Винчестера был очень тихим и глубоким. Никки стояла почти вплотную к Джону. Так близко, что едва-едва не смогла почувствовать тяжелую вибрацию его голоса в груди. – Я хочу знать, что это за твари и что именно мне нужно будет делать. А ты… ты позволишь мне сейчас отвезти Адама домой. Отпустишь его живым и невредимым. – Джон помедлил и едва заметно наклонил голову ниже, еще чуть ближе к уху демона. – И ты… избавишь его от воспоминаний об этих трех днях. Он не должен помнить. Ничего из этого... – И уже совершенно неслышно, одними губами, - Ведь ты можешь…
Сейчас самым верным психологическим ходом для демона была бы смена кнута на пряник. Поощрить послушание, закрепить успех сладкой подачкой. С охотниками ведь как с дикими зверьми – главное соблюдать равновесие, хвалить за покорность и наказывать за ослушание. Самые обыкновенные законы педагогики. Действуют на всех безотказно. И Джон Винчестер для этих законов не исключение.

Джон с трудом сдержал себя, чтобы не дернуться, когда рука демона коснулась его лица. Слишком близко. Слишком. Сознание кричало об опасности. Если бы сейчас демон вонзил охотнику в живот что-нибудь острое и несовместимое с жизнью, Джон бы не удивился, и в остальном винил только свою непроходимую тупость и крайней степени идиотизм. Нельзя так близко подпускать к себе демонов. Нельзя.
Но иначе было нельзя. Адам мог пострадать из-за того, что он, Джон, не сможет вовремя сдержать свою гордыню. Нравится сучке чувствовать себя хозяйкой положения – пусть чувствует. Джону нет до этого дела. Он вытерпит все, что угодно – лишь бы был результат.
Если твари угодно думать, что он считает своих сыновей ущербными, что он мало дал своим детям и тем самым сделал их моральными уродами – пусть катится в ад. Не ей разводить критику. Потому что Джон сомневался, что сама беспощадная стерва смогла бы воспитать хотя бы одного ребенка достойным человеком. А он сделал все, что только мог.
«Черт, Винчестер, а ведь ты действительно задумался над ее словами. Они задели тебя. Ты что? Действительно считаешь своих старших сыновей ущербными? Этих двух бугаев – неспособными к жизни? Они профессионалы. И их профессия наложила свой отпечаток. Ничего не поделать, - Джон сморгнул, отгоняя лишние мысли, - Чертов демон…»
А стерва уже выкладывала свой план:
- Ты должен поймать мне двадцать четыре уродца... Вампир, оборотень, перевёртыш, штрига, дракон... И таких всего двадцать четыре. Только, сладенький, ключевое слово тут - «поймать». Их бездыханные туши мне ни к чему. А я отпущу мальчишку домой и приберусь в его головке. Сейчас. Усёк?
Глаза Джона расширились на миг. Эта сучка точно чокнутая. Это невозможно… Дракон…
Охотник смотрел в глаза демону вот-вот ожидая увидеть, как лицо девицы исказится издевательской гримасой и она рассмеется ему в лицо. Тогда Джон даже улыбнулся бы этой идиотской шутке… Но вот только это была, очевидно, не шутка. Поэтому он решился уточнить еще раз. И вежливо поинтересовался:
- Ты совсем дура? Или у тебя просто чувство юмора такое идиотское? Никто никогда не ловил драконов. Потому что их не… – Джон осекся, - существует…? Черт возьми, - прошептал он едва слышно, не отрывая ошеломленного взгляда от демона, - Драконы существуют…
Через несколько секунд, которые потребовались Винчестеру, чтобы взять себя в руки, он глубоко вздохнул и сказал:
- Я поймаю тебе тварей. Но начну охоту только после того, как Адам, живой и здоровый попадет домой, а ты поможешь ему забыть то, что сотворила с ним. Всё, с первой до последней минуты встречи с тобой. – Джон помедлил, а потом едва заметно усмехнулся, - Что? Поверим друг другу на слово? Это у вас практикуется?

Мысли разбегались, как взбеленившиеся крысы, сплошным живым серым потоком. Неотличимые одна от другой, вопящие и не позволяющие ухватить себя за хвост. Джону приходилось думать обо всем сразу, принимать на веру сказки, в которые поверить было почти невозможно. Драконы, как и ангелы, были для Джона, чем-то… сверхъестественным. Даже в его личном понимании сверхъестественного. И потому так просто рассуждать о том, что вскоре ему предстоит не просто увидеть, но поймать живьем натурального дракона… было почти не возможно, было почти на грани его понимания.
Этак скоро придется поверить в хоббитов и еще кого поинтереснее.
Вместе со всем этим Джону почти не давала дышать радость от того, что в почти безвыходной ситуации появился просвет, который прочил Адаму избавление. Ну и самым сильным раздражающим фактором была, конечно же, адская стерва, сжимающая сейчас его рубашку и не дающая отступить ни на шаг. Но Джон и не собирался отступать. Если бы для заключения договора нужно было съесть живую жабу, Винчестер не сомневаясь сделал бы это. Хотя, неизвестно, что будет лучше – жаба или эта тварь.
- Я отпущу мальчишку… отпущу тебя… если мы закрепим наш договор, как полагается. Я не доверяю тебе… Ты не доверяешь мне… Придётся выкручиваться из ситуации… Как насчёт поцелуя?
Глаза смотрели с такой ядовитой насмешкой и с таким откровенным интересом, а дыхание обжигало губы так близко, что Джон невольно отшатнулся. Но хватка демона была крепкой. И это движение назад не принесло Винчестеру успеха. Но эта секундная слабость прошла в следующий же миг. Договор был необходим. Жизнь и спасение Адама были сейчас важнее всего остального.
Джон несколько долгих секунд молча смотрел в насмешливые глаза демона, а потом поднял руку и медленно сжал пальцы на затылке беспощадной стервы. Лицо ее было сейчас почти привлекательным, но Винчестера это не смутило – это все же был демон.
Ему даже не пришлось наклоняться. Он лишь чуть подался вперед и коснулся на удивление мягких и теплых губ. И в этот миг старший Винчестер ощутил весь яд и весь невозможный жар демонической печати. Она скрепляла договор. Она раскаленным железом жгла его губы, проникая внутрь и кладя на всё изнутри свои знаки. Джон понял, что задыхается, пальцы, сжимающие волосы адской твари, свело судорогой. Сколько длилась эта пытка, охотник не помнил. Все это слилось для него в один единственный миг, наполненный отголосками настоящего ада.
Джон оторвался, наконец, от демона. Он чувствовал себя… помеченным. Словно на его душу, как на тело племенного жеребца, поставили клеймо. Это было омерзительное чувство. Настолько омерзительное, что Винчестер не сдержался:
- Когда-нибудь я убью тебя… - в тихом голосе звучала сталь. Недвижимое тяжелое угрюмое решение. Это была почти клятва. – А сейчас мы с Адамом уйдем. Надеюсь, ты не против.

Джон смотрел, как ее лицо вновь приближается, губы снова почти касаются его губ. И только поистине титаническое усилие воли, последние остатки здравого смысла, помогли Винчестеру не шелохнуться. Он мысленно содрогнулся от осознания одной лишь крошечной доли секунды, которую успел пережить всего несколько мгновений назад. И эта доля секунды совсем скоро приведет его в ад на земле. Но Джон еще не знает этого, и его сознание встает на дыбы, а его здравый смысл отчаянно молотит в сигнальную рельсу. Потому что Джон осознал все омерзение к самому себе. Понял совершенно ясно и четко – на один лишь краткий умопомрачительный миг, в тот непостижимо узенький промежуток между двумя ударами сердца, в ту секунду, когда эта гадина была внутри него, связывая и обжигая его своим адским естеством… на этот миг он ответил ей. Почти осознанно.
Никогда. Никому. Даже под страхом смерти он не признается в этом. Но от себя уйти было невозможно. Он знал. И теперь ярость его, обращенная на самого себя, вовнутрь его души, жгла и душила его. Как он только мог помыслить об этом. Что за протухшая каша у него в голове вместо мозгов. Он просто не мог поверить в то, что он ощутил отголосок желания к этой твари.
«Нужно выбираться отсюда к чертовой матери. Как можно скорее…». Джон не ответил ни на одно ее слово. Слова ее были как всегда – пусты и полны яда. Плевать. Главное, чтобы она не заметила. Иначе ему конец.
Ее голос звучал под сводами подземелья гулко, сливаясь в одну сплошную волну, шумящую и трепещущую. Или это гудело в голове у Джона. Он глубоко вздохнул, пытаясь привести себя в норму. Нервы были напряжены до предела. Сил почти не осталось. Винчестер чувствовал себя выжатым лимоном, жалким и ничтожным. Ведь осталось-то всего ничего. Забрать Адама и уйти отсюда. Забрать. И уйти. Это ведь так просто.
Но Никки, очевидно, считала по-другому.
- У меня есть ещё один нескреплённый договор… А я так не люблю откладывать дела на «потом»…  Сладенький, дай нам минутку, а потом вы сможете идти на все четыре стороны!..
Она склонилась над Адамом, потянулась к нему, гибкая, мягкая и смертельно опасная. Джон не сразу осознал ее слова. А когда осознал, было уже поздно – договор. Их лица были слишком близко, их губы наверняка соприкоснулись. Она скрепляла… Адам!!
Винчестер слышал раньше о мифическом втором дыхании и скрытых резервах организма. Но особо не верил в эти неподтвержденные физиологией факты, столь возлюбленные литературными метафорами. Но в эту секунду, когда до него дошел смысл слов и действий адской сучки, охотник не задумался ни на секунду о том, равны ли силы, что будет с договором и что будет, если он вдруг промахнется. Джон просто знал – других вариантов нет. Он в один миг наклонился и, подняв правую штанину джинсов, сорвал со скрытых ножен узкий длинный нож. Лезвие клинка тускло сверкнуло серой сталью, испещренной символами и рисунками…
Джон метнул нож коротко, почти без замаха. И, конечно, не промахнулся. Лезвие по самую рукоять вошло в спину демона между позвоночником и правой лопаткой. Никки изогнулась дугой и пронзительно заорала. А Винчестер уже прыгнул вперед, словно тяжелый шар для боулинга, отбросил демона плечом и, подхватив с земли оброненный Никки нож, одним движением перерезал веревку, стягивающую руки Адама. Женский крик за спиной не утихал ни на миг. И не удивительно. Лезвие ножа было испещрено защитными знаками, причиняющими демону невыносимую боль. Адская стерва уже не кричала, а просто хрипела. Винчестер подхватил сына на руки и уже собрался убираться из этой зловонной ловушки, как вдруг сзади все затихло. Демон покинул тело.
Джон сделал несколько быстрых шагов к выходу, но за спиной внезапно послышался жалобный стон и тихие бессильные рыдания. У Винчестера едва не зашевелились волосы на голове. Он остановился, все еще стоя спиной и борясь с долгом и жалостью. Он спасал своего сына. А чья-то дочь оставалась лежать в вонючем склепе с ножом в спине, истерзанная демоном, пережившая ад, но все еще живая.
Джон опустил глаза на Адама. Он ослабел, но вполне мог идти сам. А девушка… он просто не мог оставить ее здесь, когда в его силах было спасти ей жизнь. Джон поставил сына на ноги. Убедился, что тот уверенно стоит, и обернулся. В центре подземной залы, на влажном, загаженном крысами полу лежала Никки. И карие глаза ее были полны боли и ужаса. Винчестер в два шага оказался возле девушки, чуть приподнял ее одной рукой, второй при этом нащупывая рукоять ножа.
- Все будет хорошо, – быстро сказал охотник, - Я помогу тебе.
Джон с силой дернул за рукоять. Девушка задохнулась беззвучным криком, захрипела, забилась, но Джон удержал ее, снял с себя рубашку, оставаясь в одной футболке, и потратил еще пару минут, чтобы как следует перетянуть кровоточащую рану. Оставалось лишь надеяться, что девушка ослабла не настолько, чтобы не дожить до больницы. Она ничего не говорила. Она лишь всхлипывала. И цеплялась руками за футболку Винчестера. И Джон не знал, чего она боится больше – того, что вернется Никки, или того, что он бросит ее здесь в одиночестве. В любом случае, Винчестер не собирался допускать ни первого, ни второго.
- Всё. Теперь держись, - сказал Джон, - Мы едем в больницу.
Он поднял легкое девичье тело, и она обхватила руками его шею. Джон обернулся. Адам стоял там, где отец оставил его.
- Идем, Адам. Ты сможешь. Надо постараться дойти.
Джон быстро пошел к выходу, но Адам так и не двинулся с места. Винчестер обернулся и, нахмурившись, окликнул сына чуть громче:
- Адам? Ты слышишь меня?
Парнишка медленно повернул голову и с улыбкой посмотрел в лицо охотнику. Глаза Адама были черны, словно ночь.
- Привет… папочка.

Ещё немного и дрожащие, искусанные, перепачканные кровью и грязью губы мальчишки окажутся на губах Никки. И тогда Винчестер взбеленится, будет орать и брызгать слюной… Ну а потом Никки, насладившись вдоволь истерикой бешеного папаши, отпустит мальчишку и…
Раскалённое железо впилось в тело девчонки, выжигая из него Никки, как инфекцию. Демон из последних сил старалась удержаться в теле, вывернуться и выдернуть нож, но ничего не выходило. Ей казалось, что то был луч чистейшего Света, с самого неба, пронзивший Тьму, коей, по сути своей, и была Никки. Не в силах удерживаться в теле, демон вырвалась, оставляя тело девчонки, оставляя саму девчонку.
Винчестер… Этот ублюдок не мог не припрятать какое-то оружие!
Чёрный дым вырвался изо рта одержимой. Тело, обмякшее, как тряпичная кукла, повалилось на пол. Сверху она напоминала жертву какого-то жестокого нападения. Кровь, стоны, всхлипы… Если бы Никки могла себе это позволить, то понаблюдала бы ещё, пока девчонка не захлебнётся собственной кровью… Потом прибегут крысы… тело начнёт гнить и источать ужасные ароматы… А эти мохнатые животные будут объедать мышцы, выгрызать хрящи, выпьют глаза…. Никки была брезгливой, но ради такого зрелища она могла бы потерпеть. Было бы неплохо, если бы крысы прибежали пока она ещё будет жива… Но это всё было бы слишком прекрасно и идеально. Никки редко везло до такой степени.
Но долго кружить чёрным дымом под потолком было нельзя. Наверняка, этот бешенный пес наставил кучу ловушек на выходах. Значит, надо чтобы он же и вывел Никки. Значит, занимать тело Винчестера нельзя. Да и невозможно. Он обвешался защитными амулетами как новогодняя ёлка. Опытный, засранец.
Но это и к лучшему. Потому что тогда остаётся самый умилительный вариант. Милый, очаровательный Адам. С приходом папаши у него, казалось, уже крылышки между лопатками начали пробиваться. Будет так приятно их обломать… 
Чёрный дым, бесшумный и невидимый в темноте, устремился к перепуганному насмерть мальчишке. Адам не успел даже пикнуть, а Тьма уже забилась в рот и нос, притупила все чувства, сковала сознание, подчинила себе тело, превратила все потуги Миллигана сопротивляться в топливо, поддерживающее силы демона…
Тише, зайчик… Тише… Ты мой. Ты принадлежишь мне… Сопротивляйся… давай же… я могу показать папочке всю твою боль… все твои страдания… Давай, сопротивляйся...
Винчестер тем временем кинулся к девчонке. Заботливо и старательно вытащил нож, перетянул рану и подхватил на руки этот бесполезный кусок мяса. Придурок… Нельзя помогать слабым. Нельзя ставить себя выше судьбы. Девчонка должна умереть. Ей суждено быть обглоданной крысами…Безмозглая псина.
А тем временем Винчестер уже подхватил эту ноющую и стонущую девку и потащил к одному из выходов из залы.
- Идем, Адам. Ты сможешь. Надо постараться дойти, - просил он.
Ты слышишь, зайчик? Папочка зовёт тебя… иди же. Ах, да. Ты же не можешь. Ты ничтожество. Ты ведь вообще ничего не можешь. Ты только портишь всем жизнь. Из-за тебя, зайчик, папочка оказался в полной заднице. Ты был настолько туп, что так легко попался… Ты настолько слаб, что я использовала тебя в своих целях. Ты настолько ничтожен, что даже не надел амулет. Настолько морально недоразвит, что всё ещё не веришь до конца в Тьму. Бесполезная хнычущая тварь...
- Адам? Ты слышишь меня? – повторил Винчестер.
Ой, зайчик, прости. Это мой выход. Принести тебе попкорн? Это будет отменное зрелище… папочка так защищал тебя, а ты теперь мой… Ему будет больно… очень больно. Возможно, это навсегда разобьёт его сердце… Но эти моменты поистине бесценны… Смотри внимательно… Раз уж не можешь больше ничего, постарайся расслабиться и получить от его страданий такое же удовольствие, как и я.
Развернувшись лицом к охотнику, Никки улыбнулась и позволила глазам почернеть. Сейчас на Винчестера смотрела Тьма. Та самая, которая тысячу лет назад навсегда подчинила ведьму. Которая заставила её любить кровь, любить Зло, любить чужие страдания… Тьма смотрела на Винчестера по-господски. Как смотрит хозяйка на верного пса. Тьма смотрела на Винчестера победоносно.
- Привет… папочка.
Никки видела, как изменилось лицо Джона, как сердце его тяжело ухнуло вниз. И мальчишка тоже это видел.
Ты видишь? Ему больно… ты хорошо справился. Ты мне даже нравишься, зайчик. Мы вдвоём хорошо поработали. Как думаешь, папочка тебя простит? Ты проявил слабость… Ни один из его старших сыновей не позволил бы демону занять их тело. Они бы сражались до последнего, но не подвели бы отца. А ты… ты пустое место. Ты никто. Слабый и безвольный червь. Хочешь, я окажу тебе услугу и на прощание убью тебя? Тебе лучше умереть, чем продолжать отравлять жизнь отцу своим существованием. Ему не нужен слабак в семье.
Никки будто заперла сознание Миллигана в тёмной комнате. Посредине стоял стул, привинченный ножками к полу. В стенах не было ни дверей, ни окон. Только лампочка в грубо сплетенном из ржавых прутьев наморднике. Прямо над головой. Никки разговаривала с Адамом, била его, мучила… она питалась его болью и его страданиями. И вот сейчас Никки оставила мальчишку в этой воображаемой комнатке, а сама вышла на сцену. Большую, с идеальным паркетом, с тяжёлым занавесом и софитами. В зрительном зале, прямо посредине центрального прохода замер Винчестер с раненой девкой на руках. У Никки был главный и единственный зритель. Миллиган же беспомощно выглядывал из-за кулис.
- Ты же не думал, что я брошу тебя одного, сладенький? Я буду с тобой… До самого конца. Ну что? Обнимемся, как полагается отцу и сыну?
Никки подошла к сумке Винчестера, легко перекинула через плечо ремень и бодро двинулась к «отцу».
- Идем... папа, - бросила Никки, на последнем слове насмешливо ухмыльнувшись. – Нужно уже, наконец, выбраться из этого поразительного царства миазмов. За двое суток, которые я по твоей милости здесь торчу, у меня почти развилась клаустрофобия и паническая ненависть к крысам и Винчестерам. Хотя, последнее, почти неотличимо одно от другого.
Сделав с десяток шагов, Никки замерла и подняла вверх палец, будто пытаясь что-то вспомнить. Хлопнув себя по лбу, она вернулась к стоящему на том же месте Винчестеру и милосердно снизошла до объяснений:
-Я вижу, что ты озадачен, малыш. Только умоляю, не начинай снова рычать и ронять пену с клыков. Мне просто нужно сейчас подстраховаться. Ты же понимаешь, о чем я? Сейчас ты выведешь меня отсюда. Снаружи я верну мальчишку тебе, ты вернешь тельце девки мне. Я сотру память твоему отпрыску, как и обещала. А потом ты будешь ждать моего звонка. Ладненько? Да, и ещё. – Губы Адама сложились в ласковую улыбку, - Шаг вправо, шаг влево – твой сыночек труп.
Дружелюбно хлопнув Винчестера по плечу, Никки, присвистывая, пошла к выходу. Замерев на пороге залы, она приглашающее кивнула охотнику, - Веди.

Что ж… Занять тело мальчишки было отличной идеей. Винчестер ни за что не позволил бы сыночку погибнуть. Он может угрожать до потери пульса. Но одно Никки было известно наверняка: сын нужен ему живым.
Свежий воздух ударил в лицо Никки. Наконец-то. Вонь канализации была позади. Нечистоты склизких труб сменили нечистоты города. Никки всего несколько секунд потратила на то, чтобы выбраться из колодца, и на это время выпустила Винчестра из виду. А зря. Бешеный охотник за это время, очевидно, успел припрятать ещё парочку волшебных кинжалов и совершенно не пытался этого скрыть.
«Зайчик, ты видишь, как папочка о тебе печётся?.. Но ведь ты этого не достоин, ты же знаешь… Подумай сам. Если бы ты был хорошим сыном, разве он приезжал бы к тебе раз в год? А Дин и Сэм – его старшие сыновья? С ними он был постоянно.  Он обучал их, защищал их… Они настоящие мужчины. А ты? Ты ничтожество. Ты грязь под его ногами. Он один раз перепихнулся с твоей мамашей… А ты, выходит, случайный побочный эффект порвавшейся резинки. Тебя не должно было быть, понимаешь, нечастный маленький ублюдок? Ну ладно, дай взрослым поговорить и сиди тихо, ладно, малыш?»
- Убирайся из тела моего сына. Ловушек здесь больше нет. Верни мне Адама.
- Что, бросишь несчастную прямо тут? Я же снова займу её тело… Снова начну её мучить… ты, оказывается, не намного лучше меня, а, сладенький?
Никки помолчала несколько секунд. Просто чтобы не подчиняться Винчестеру. Она отдаст Адама не потому, что так потребовал этот бешеный пёс. А потому что ей самой так захотелось.
- Отвернись, мне нужно переодеться, - насмешливо попросила Никки и тёмным дымом вырвалась из тела мальчишки.
Это было похоже на наступление дня. Когда вся Тьма отступает. Сознание мальчишки было свободно от Никки. Демон с сожалением оставляла это чистое и неиспорченное тело. Тут было где развернуться. Над парнем можно издеваться до бесконечности долго. Никки успела почувствовать все его больные места, все тонкие струнки и все наивные и не слишком хитрые рычаги. Ему было так легко сделать больно, а удовольствия это доставляло несравнимо больше, чем мучить кого-либо ещё.  Но уговор есть уговор.
В прежнем теле было тоже неплохо. Привычно и комфортно. Вот только скучно. Смотреть на мучения мальчишки было куда приятнее. Слышать, как он изо всех сил твердит себе, что Никки просто несет бред, что все ее слова ложь. Но с каждой секундой это внутренний голос становится всё слабее, и мальчишка, наконец, остаётся один на один с демоном и её ядом, отравляющим сознание Миллигана.
Никки потянулась, будто только что проснулась, бодро села и вывернулась, пытаясь посмотреть себе за спину. 
- Ты в курсе, что испоганил пиджачок, который стоит как твоя почка? – недовольно протянула Никки, поднимаясь на ноги. – Но твоё счастье, что я сегодня добрая, сладенький. Раз взять с тебя все равно нечего, отработаешь мне свою шалость натурой. Когда придет время.
Не дав Винчестеру вставить свои пять копеек, демон подошла к мальчишке и достаточно грубо подняла его с земли.
- Открой дверцу, милый, - кинула она охотнику через плечо и поволокла мальчишку к машине.
Охотник моментально оказался около пассажирской двери и открыл её перед Никки. Так же неаккуратно демон усадила вяло брыкающегося и что-то бормочущего мальчишку на сидение.
- Папа, что это? – испуганно и растерянно спрашивал Миллиган, стараясь сбить руки Никки. Но куда ему до демона… – Что она со мной..? Папа…
Терпение Никки подходило к концу. Если сопляк не угомонится, то Никки придётся его угомонить. И не факт, что Винчестер оценит методы демона общения с детьми.
- Что? Может, покажешь, как умеешь общаться с сыночком? Я хочу, чтобы он сидел тихо и не дёргался. У вас есть пара минут.
Дёрнув плечом, Никки отошла на несколько метров от машины. Тремя пальцами она вытащила из кармана брюк тоненький телефончик. На номер этой девки постоянно писали всякие взволнованные сообщения. И это порядком поднадоело Никки. Телефон пришлось отключить. Теперь же, как только экран загорелся и показал, сколько времени, уведомления стали приходить одно за одним. Швырнув телефон в стену, Никки проследила, как обломки со стуком разлетелись по асфальту. О чём бы там ни общался Винчестер с сыном, им пора закругляться. Никки надоело их ждать. В этом городе было столько вариантов более приятного времяпровождения, а она застряла тут с этим недоноском и его папашей.
- Пусти, - оттолкнула охотника плечом Никки и безо всякого предупреждения схватила лицо мальчишки обеими руками.
Ковыряться в сознании Миллигана было гораздо проще после того, как она сама покорёжила и измучила его. Всё в Никки восставало против этого. Нельзя чтобы Тьма творила Добро. Это было так противоестественно! Демон должен сеять зло, причинять страдания и боль людям. Но никак не защищать всяких малолетних идиотов. Никки изо всех сил переубеждала себя, что пора переставать быть таким мелочным демоном, который думает только о сегодняшнем дне. Она заставляла себя жертвовать чем-то для достижения более важной и серьёзной цели, чем просто испоганить мальцу жизнь. Миллиметр за миллиметром демон снова залезала в сознание Миллигана. Она старательно строила стены и преграды, чтобы оградить воспоминания об этом небольшом приключении. А сверху, как рисуют граффити на стенах, она создавала новые воспоминания… безопасные, невинные.
Наконец,  всё было закончено.
- Всё, папаша. Твой сыночек ничего не вспомнит, - небрежно бросила Никки, выпрямляясь и оборачиваясь к охотнику, замершему рядом, словно памятник самому себе.
На лицо Никки вернулось прежнее насмешливо-самоуверенное выражение. Она снова подошла к Винчестеру и обняла одной рукой за шею, а другой чуть задрала футболку и погладила пальцами тёплую кожу.
- Твой малолетка спит… Джонни, после такого ты не можешь просто уехать…  Мы могли бы… - Никки не закончила фразу, игриво вздёрнув бровь и будто приглашающее прижимаясь всё ближе.
На какую-то секунду лицо охотника приняло такое выражение, что Никки едва не отшатнулась. На всякий случай, она, старательно сохраняя самообладание, напомнила Винчестеру:
- Милый… Советую тебе не искать способ меня убить. Это… нелогично. Убьёшь меня – твой договор перейдёт к другим демонам. И они вряд ли будут так же добры к тебе, как и я…
- Пошла вон, - глухо рыкнул охотник, плечом отталкивая от себя демона.
Пожалуй, если бы Никки не была застигнута врасплох, то пересилить объятия демона Винчестер бы не смог. Но тут демон ошарашено отшатнулась и сделала невольный шаг назад.
- Я же знаю, что ты хочешь меня, - криво улыбаясь уголком рта, уверенно заявила Никки, едва успела привести мысли в порядок. – Я просто предлагаю ускорить то, что непременно случится, сладенький…
Картинно вздохнув и всем своим видом показывая, что этот придурок её уже достал, Никки отошла подальше. Хмуро глянув на демона, Винчестер посадил удобнее спящего Адама, пристегнул его, захлопнул дверцу, обошёл вокруг машины и сел на водительское место.
Никки послала охотнику воздушный поцелуй и пообещала на днях позвонить. Не дожидаясь, пока пикап отъедет, Никки свернула в противоположную сторону и вышла из переулка. На губах демона сияла улыбка победителя. План вступил в действие. И первый акт был разыгран как по нотам. Четко и точно. Теперь не стоило расслабляться. Впереди, на пути к власти и могуществу, ее ждало очень много работы.

Джон тревожно поглядывал на сына. Голова Адама свесилась на грудь, лицо и руки были в ссадинах, одежда в полном беспорядке. Взъерошенные волосы слиплись в сосульки, кое-где словно спекшиеся от крови. Измученный осунувшийся, заметно похудевший ребенок. Младший сын, чей покой и чья жизнь были драгоценнее всего на свете.
Джон глядел на Адама и улыбался. У него все еще будет. И школа, и товарищи, и мяч на площадке, и бейсбол, и телек, и просто самая обыкновенная человеческая… мальчишеская жизнь, какой не было ни у Дина, ни у Сэма. Все будет хорошо. Должно быть хорошо. Просто обязано быть. Больше она не посмеет тронуть Адама. Пока выполняется договор – не посмеет.
Поворот на знакомую улицу, свет фар выхватывает из темноты невысокий заборчик. В окнах горит свет. Конечно же, Кейт не спит. Она ждет. Мучается, тихо плачет от бессилия и безысходности, но не перестает ждать. И как медленно движутся стрелки часов, как темно за окном, и как страшна тишина за порогом. Адам пришел в себя, когда машина остановилась возле дома. Завозился, поднял голову. Беспощадная стерва покопалась у него в голове, стирая воспоминания. Но что она дала взамен? И дала ли хоть что-то? Джон не знал.
- Отец? – недоверчиво спросил мальчишка. – А ты… а я…
- Тихо, сынок, - мягко улыбнулся Джон. – Мы уже дома. Потерпи еще немного.
Охотник вышел из машины, обошел джип и открыл дверь пассажирского сидения. Помогая Адаму выбраться, он услышал, как хлопнула дверь дома и быстрые легкие шаги Кейт и ее радостный возглас сказали Джону обо всем.
- Джон! Боже мой, Адам… Сынок!
- Ему нужен отдых и еда. Все остальное в порядке. – Джон взглянул на женщину, и та вмиг поняла все. Наверное, правду говорят о том, что любящие женщины умеют читать мысли. Или может быть, они так хорошо знают своих мужчин, что могут читать на их лицах как в раскрытых книгах? Все возможно. И теперь, едва Винчестер взглянул в лицо Кейт, она поняла, что дело было в чем-то потустороннем. В чем-то страшном и неестественном. Сверхъестественном.
А через несколько минут Кейт обмывала истерзанное, измученное тело сына, а мальчишка все морщился от боли, пытаясь вспомнить, что произошло. Но боль не давала сосредоточиться на воспоминаниях, и Адам бросил эту затею. В конце концов, он был дома. И он так хотел, чтобы ему просто позволили прилечь и уснуть. И ему позволили.
Когда Адам уже лежал под одеялом, чисто вымытый и проглотивший кружку горячего куриного бульона. Когда вокруг была мягкая уютная тишина, и над кроватью горел только маленький робкий ночник, в комнату вошел Джон. Он присел на край кровати и несколько минут смотрел на сына. Черты лица Адама заметно заострились. Он словно бы повзрослел на несколько лет. Но в глазах его была только усталость тела и ни одного отголоска душевных страданий. Дай-то Бог, чтобы так и было впредь. Тело легко исцелить. Душу – почти невозможно. Джон поднял руки и снял со своей груди небольшой оберег на цепочке. Это был серебряный знак, не позволяющий демонам овладеть телом человека, который его носит. Винчестер наклонился и бережно надел амулет на шею сына.
- Это… семейная ценность, Адам. Пожалуйста, никогда не снимай этот амулет. Возможно, когда-нибудь, это спасет тебе жизнь.
Джон хотел сказать что-то еще, но передумал. Только, наклонившись, коснулся губами светлого лба сына, тихонько сказал: «Спи, сынок. Теперь все хорошо», - и вышел из комнаты.
Через сутки Джон Винчестер был уже за много миль от Глэдстона. Его ждала работа. Много работы.